"С ХУДОЖНИКА СПРОСИТСЯ..." (Продолжение)
— …«я стала еще решительней», «теперь не надо оглядываться, бояться». Людмила Васильевна, по‑моему, вы хотите подчеркнуть еще какую-то черту характера своей незабвенной коллеги по Международному попечительскому совету заповедника «Киммерия М. А. Волошина»?
— Да, это так. Кроме силы духа и профессионализма этой женщины, я хотела бы сделать акцент еще и на ее бескомпромиссности и решительности. Это потребует пояснения. И новых цитат. Но лучше ее самой даже от ее имени я не скажу. Перепечатывать же статью — тоже, понимаю, не годится, поэтому… В конце концов, не прошло сорока дней со времени ухода Гениевой и, значит, душа ее еще недалеко. Может быть, она услышит, что в Харькове о ней помнят и говорят…
«Когда из Министерства культуры поступила просьба о закрытии Американского центра (на территории ВГБИЛ им. М. Рудомино. — М. М.), я сказала: «Хотите закрыть — ради бога, закрывайте. Но прежде дайте мне официальную бумагу…» Никакой бумаги, естественно, мне никто не дал… Были не самые приятные разговоры: «Если вы не подчинитесь, то мы вас уволим». Я говорю: «Что значит уволите?» И опять ответа не последовало. Зато последовал очень любопытный разговор с министром культуры. Господин Мединский мне в личной беседе дважды сказал: «Я вам никаких указаний закрывать Американский центр не давал»… Так что на сегодняшний день Американский культурный центр работает в прежнем режиме… Но проверок за последний год у нас, кажется, уже штук шесть было…Чем это закончится, сказать я не могу. Моя позиция заключается в том… что для престижа страны сотрудничество в области культуры — важнейшая штука. Я не устаю об этом рассказывать каждой проверке. Говорю: «Американский культурный центр существует 27 лет. Значит, каждый год мы подписываем соответствующее соглашение с госдепом…» И никто уже не слышит, что это про культуру и образование. Всем сразу мерещатся шпионы в сердце российской библиотеки… Вот смотрите: с одной стороны, Красную площадь открыли для людей, провели книжный фестиваль, что само по себе прекрасно, первые лица страны туда пришли и на глазах у огромного количества народу покупали не что-нибудь, а книги. Книги! С другой стороны, мы слышим бесконечные назидательные разговоры о том, какие учебники истории разрешать, что читать, что не читать, какие книги вредные и т. д... Вот, например, у нас же был концерт Макаревича. Причем в самый разгар опалы. Они мне могли это запретить… Но у нас с Мединским состоялся совершенно нормальный по этому поводу разговор. Он сказал: «Давайте мы концерт Макаревича из большого зала перенесем во двор». Я говорю: «И что это даст?» Он говорит: «Это как бы не совсем библиотека, не совсем госсобственность». Я говорю: «Владимир Ростиславович, хорошо, давайте»… Вот примерно так и строятся мои отношения с Мединским. И с возглавляемым им ведомством. Думаю, они считают, что я не очень удобный во многих отношениях подчиненный… То есть Мединский — один из самых работающих министров. Хорошо работающих, не просиживающих штаны. Но его даже не беда, а трагедия состоит в том, что у него довольно разные и плохие советники… Во всем этом, конечно, есть ощущение такой точки невозврата и полного отсутствия выхода. Кроме как обычного нашего: молись и работай. Пока есть такая возможность… Дерзких планов у меня много. Мало времени…» Последняя проверка в ВГБИЛ была за 8 дней до смерти ее директора…
— Да, смелая и решительная женщина была Екатерина Юрьевна. О такой не грех рассказать и помнить. Еще лучше — взять на вооружение ее стоическое поведение под занавес жизни. И в личном плане, и — особенно! — в профессиональном. Может быть, попробуем вместе, маэстро?
— Я согласна. А как?
— Для начала попробуем высказать то, что хотим. Вы это уже сделали, я попробую сказанное подытожить, вместе посмотрим, что из этого получится, надеясь на то, что наша газета, как Марк Твен, всегда была уверена: «Правда — наше самое драгоценное состояние. Давайте бережно с ней обходиться»… Помните, Людмила Васильевна, как в детстве все мамы в ответ на жалобы вроде «это он», «нет, это она» гладили нас по голове, разводили в разные стороны и ласково вздыхали: «Обое — рябое»? Немного погодя, уже в ответ на мамин вопрос: «Почему соседка не лестно говорит о твоем поведении?», мы переходили в словесное наступление: «А почему всем можно, а мне нельзя?» И чуть постаревшие мамы нам, повзрослевшим, пытались объяснить, почему они так беспокоятся: «Не хочу знать, что кому можно, но ты должна вести себя достойно». Следя за описанными с вашей помощью ситуациями в ВГБИЛ, так и хочется повторить вслед за Пушкиным, увидевшим себя на портрете кисти Кипренского: «Себя, как в зеркале, я вижу!», ибо: когда директор заповедника «Киммерия М. А. Волошина» Б. П. Полетавкин, которого вы знаете лучше меня, попросил узнать в нашем литературном музее о пребывании в Харькове М. И. Цветаевой, я, перезвонив в Феодосию, со стыдом призналась, что просьбу выполнить не могу, поскольку в музее мне ответили, что пребыванием в городе Цветаевой, Маяковского, Есенина, др. не занимаются; еще сведения из первых рук — в мае преподаватель одной из харьковских гуманитарных высших школ рекомендовала студентам к прочтению Сидора Ковпака «От Путивля до Карпат», но студенты также не смогли выполнить этого задания, поскольку в двух библиотеках им ответили буквально следующее: «Не нужен вам Ковпак, читайте Пилсудского»; а совсем недавно в теленовостях рассказали о том, как сравняли с землей домик Максима Рыльского, где он родился, мужал, куда часто наведывался уже зрелым известным поэтом, где его навещали Довженко, Яновский, Сосюра, которому принадлежит написанное по-украински раз и навсегда «Так нiхто не кохав. Через тисячу лiт лиш приходить подiбне кохання!..», при этом чиновники-вандалы от культуры, подозреваю, даже не знают этих строк. Так что, Людмила Васильевна, у кого-то это шпиономания и т. д. и т. п., — пусть! А у нас-то что?! Попробовать произнести громко-громко знаменитое вахтанговское «С художника спросится: куда ты девал свою искру?» и чтобы это услышали те, кому адресуется. А услышат ли?
— Да, с классиком не поспоришь. Только к этому я бы еще добавила несколько слов от Екатерины Гениевой: «Очень много препятствий хорошим делам возникает по причине армии людей с плохим образованием, плохой информированностью, большими амбициями. Они несомненно вносят свой вклад во все это торжество серого и страшного над ярким и бесстрашным».
